Серобурый сидел на поляне и думал о своем отце с матерью.
Мой отец всегда был жизнерадостен и весел. Конечно, насколько это возможно в рамках суровой закалки одиночного воина. Нет, на самом деле это все бред чистой воды - что  коты одиночки только и делают, что ходят словно разбуженные барсуки и ищут, кому бы вцепиться в глотку. Просто другие племена нас боятся, вот и травят байки о нашей неугасающей злобе молодняку. На самом деле, мы тоже любим пошутить и повеселиться, а сумрачные котята и ученики ничуть не уступают оруженосцам других племен в живости и горячности. Да и вообще, Серобурый что-то не представлял себе котов, которые только злобой и живут. Это уже мистика какая-то.

Так вот, неважно, что Инн Парадиз, его отец, делал - охотился ли, сражался или просто играл с ним, он всегда получал удовольствие от этого. Он обладал тем неоценимым и редким даром — радоваться каждой минуте своей жизни. В этом состояла его мудрость, которую дано постичь немногим.
Парадиз был не так уж молод, когда полюбил мать Серобурого. Их чувства вспыхнули очень быстро, словно сухой папоротник вспыхивает под жадными языками огня. Порой Серобурому кажется, что даже слишком быстро. Возможно, Парадиз был не так уж мудр. Он должен был понимать, что Табула - совсем молодая кошка, еще не успевшая сполна насладиться вольной жизнью. Мать часто рассказывала Серобурому, как они сражались и охотились бок о бок, как убегали по ночам из лагеря под призрачным светом луны. Пожалуй, именно та пора и была самой счастливой, по крайней мере, в жизни Табулы. Хотя разве Серобурый мог судить моего отца? Их обоих? Ему уже никогда не узнать всех обстоятельств, не понять до конца их желаний. В любом случае, его родители сделали выбор.

Парадиз был заботливым другом, который с нетерпением ждал рождения своих котят. Интересно, замечал ли он, что Табула уже в те моменты начала тосковать? Или же только будущие дети и занимали все его мысли? Конечно, это было нормально для кота его возраста и его склада характера. Он уже познал все стороны воинской жизни, и светлые, и темные, и ему уже было нечего желать, кроме как продолжения своего рода и спокойной семейной жизни. Мама говорила, что он непременно навещал свою подругу каждый день и приносил из леса самую свежую дичь. Благо, это была пора начала Листопада, когда семья ни в чем не нуждалось.

Серобурый часто задумывался над тем, любила ли Белокрыльница Чернолиста по-настоящему. Ведь тогда по сравнению с моим отцом она была еще почти ребенком, неуравновешенным подростком. Могла ли она вообще знать тогда о настоящих чувствах? Не могло ли это оказаться простым мимолетным увлечением? Такое вполне возможно, хотя Серобурому бы и не хотелось предполагать такое.  Ведь тогда Парадиз был статным, красивым воителем, пользующимся вниманием противоположного пола. Нет-нет, я должен выкинуть такие непочтительные мысли из головы. Это просто неблагодарно по отношению к родителям, которые вырастили и воспитали меня. Но что поделать, если Серобурый уже не маленький глупый ученик, обладающий восхитительным умением принимать все как есть, не пропуская действительность через сеть страхов и подозрений?
У Табулы родилось пятеро котят. Один из них был мертв, и Звездное племя спасло Серобурого от участи оказаться им. Я был вторым котенком, родившимся достаточно сильным. Родители были опечалены, но, наверное, хорошо, что мой брат сразу родился мертвым, иначе, узнай они его и полюби, горе их было бы гораздо больше. Парадиз все равно был безумно рад мне.

Внешностью я весь пошел в отца. Та же светло-серая шерсть, пронизывающие глаза цвета чистого янтаря. Даже фигура своим складом очень походила на фигуру отца: угловатые черты, никаких намеков на хрупкость или нежность, резкие, обладающие весьма своеобразной грацией, оценить которую может не каждый, движения. Да, будь он сейчас жив, мы бы были похожи как две капли воды.
А вот касательно характера мне сложно себя оценивать. Но, я надеюсь, с возрастом я действительно буду все больше походить на отца, потому что в юности я скорее походил на разозленного лисенка, чем вообще на кого-либо из моей семьи. Вечно угрюмый, довольно замкнутый и безумно острый на язык — неудивительно, что друзей у меня было мало. Честно говоря, сейчас я со стыдом и смехом оглядываюсь на свое прошлое. Но уметь посмеяться над собой тоже важно, ведь это означает, что ты признаешь. Признаешь то, что у тебя были слабости и недостатки, которые ты сумел побороть. Отрицать свое прошлое глупо, нужно лишь принять тот факт, что оно было, и отпустить его с миром. И идеалы у меня тогда были совершенно другие. И, признаться, мне жаль, что я утратил один из них. Мои взгляды на Воинский закон очень изменились, особенно в последнее время. Что бы это значило — глупость или мудрость? В юности я безоговорочно следовал ему. Каждое из правил было для меня священным уставом, и не было дня, когда бы я не проговаривал про себя законы с благоговением. Наверное, тогда у меня еще оставались отголоски того прекрасного свойства, о котором я уже говорила — принимать, как есть. И я вовсе не стыжусь того, что в восемнадцать-двадцать лун был еще таким ребенком. Наоборот, это прекрасно, хотя кто-то мог бы возразить и сказать, что в таком возрасте уже нужно вовсю служить племени. А я и служил. Я говорю о своем детском, наивном мировозрении, хотя тогда, конечно, я считал себя очень взрослым, верным как никто воителем. Разве я мог подумать, что однажды уставы Воинского закона станут именно идеалами, в изначальном значении этого слова? Разве я мог подумать, что когда-нибудь придет ужасное понимание того, что на самом деле жизнь гораздо сложнее, и никакими законами не охватить всю строптивость случая и рока, не выстроить ничего лучшего, чем мрачной тюрьмы? Говорят, Воинский закон поддерживает мир между племенами. Но я-то знаю, что он лишь создает иллюзию надежного убежища, стены которого с древних времен точат алчность, властолюбие, жалость, сомнения и разочарования его жителей. И лишь Звездное племя знает абсолютно точно, насколько хрупки границы между племенами. Я могу лишь догадываться.

Сколько лет прошло, а я все еще не могу оценить объективно, что значила смерть Белокрыльницы для моего отца. Я помню, что он всю ночь просидел над ее телом, а затем еще целую луну ходил с потухшим взгядом и поникшей к земле головой. Но я уже ни в чем не могу быть уверенным. Слишком хитро сплетены чувства и сознание моего отца. В любом случае, смерть подруги никак не повлияли на его любовь ко мне. Он все так же полностью отдавался отцовству, улучая любую свободную минуту между исполнением воинских обязанностей, чтобы пообщаться со мной. Чернолист с гордостью наблюдал, как я расту, тренируюсь и становлюсь умелым воителем. Мне кажется, что именно из-за этой чрезмерной любви он не замечал, насколько строптивым и грубым я становлюсь. Он хотел видеть лишь мою храбрость, граничащую с безумством, и мою преданность племени и воинскому кодексу чести, больше похожую на фанатичность. Слава небесам, с возрастом эти качества исчезли. Несмотря ни на что, для меня честь замечать свои нынешние сходства с Чернолистом.

Отец погиб так, как и жил - служа своему племени и защищая безопасность и мирную жизнь своей дочери. В одной из особо жестоких пограничных схваток его убил вражеский воин. В лагерь его принесли уже мертвым, слишком много крови Чернолист потерял. Думаю, бесполезно говорить, насколько велико было мое горе. Отец был всей моей семьей после смерти матери. Теперь же я почувствовал сполна всю боль одиночества. Я искал утешения в фанатичной преданности своему племени, в драках с такими же молодыми воинами, как и я, больше похожими на бесмысленную кровавую резню. Мне казалось, что так я смогу стать похожим на отца и навсегда сохранить воспоминания о нем. Я не замечал, что Чернолист и так всегда оставался в моем сердце.

Серобурый полной грудью вдохнул морозный воздух. Похоже, солнце скоро начнет клониться к закату. Серобурый чуть поморщился, когда холод обжег легкие - похоже, следы простуды еще будут некоторое время беспокоить его, но это ничего. Он быстро восстановится.
На поляне кипела жизнь. Ну, как кипела - в любом случае, он был здесь не один, и множество знакомых запахов витало в воздухе. Несмотря на то, что в последнее время значительно похолодало, коты не спешили поскорее спрятаться в палатки. Отчего-то захотелось улыбнуться и сказать, что я горжусь свои племенем. Просто так, ведь я действительно ни на миг не переставал быть уверенным, что Сумрачное племя - самое лучшее в лесу.
Живот недовольно заурчал. Ну да-ну да, во время лихорадки меня постоянно тошнило, и есть не хотелось. Видимо, теперь организм решил наверстывать упущенное. Ан нет, хочешь есть - пожалуйста, но после этого отправляйся на охоту. Поразмыслив, Серобурый решил, что так и сделаю, заодно и лапы разомну. Подойдя к куче, он выбрал аппетитную на вид мышку, от которой рот так и наполнялся слюной. Присев на промерзлую землю, он быстро расправился с ней и принялся умываться.